Опубликован: 06.10.2013 | Доступ: свободный | Студентов: 1765 / 400 | Длительность: 07:02:00
Авторские права: UNESCO, 2013; НОУ "ИНТУИТ" (задания), 2013
Специальности: Журналист
Лекция 1:

Биоэтика и права человека

Лекция 1: 1234 || Лекция 2 >

4. Права пациентов

Описанные выше принципы и правила биоэтики лежат в основании сложной системы прав пациентов и обязанностей врачей (общества в целом). Напомним, что одним из источников формирования биоэтики явилось правозащитное движение. Это неслучайно, ведь право на охрану здоровья признается в современном мире как одно из фундаментальных неотчуждаемых универсальных прав человека. Многочисленные международные декларации (ВОЗ, ЮНЕСКО, Совета Европы и др.) дают детальные рекомендации, касающиеся стратегических аспектов защиты права на охрану здоровья.

5. Биоэтика и СМИ

Безусловно, биоэтика является наукой, и сегодня в мире есть немало тех, кто занимается этой наукой профессионально. Вместе с тем, однако, биоэтика – это наука во многих отношениях необычная. В этой связи следует прежде всего отметить особый характер ее взаимоотношений со СМИ. Традиционно, говоря о том, как сосуществуют наука и средства массовой информации, имеют в виду ту функцию СМИ, которую можно назвать популяризаторской. Наука совершает открытия, смысл которых понятен только избранным, а СМИ должны как можно более доходчиво объяснить эти открытия широкой публике.

Что касается биоэтики, то применительно к ней эта популяризаторская функция чрезвычайно важна. Ею, однако, дело не ограничивается. Биоэтика, возникающая в связи с развитием современных биотехнологий, нуждается в СМИ, которые по сути дела являются средой ее обитания и без которых само ее существование было бы невозможно. Иными словами, биоэтика только и могла возникнуть в мире, в котором столь весомую роль играют СМИ.

Чем же объясняется это своеобразие биоэтики как науки? Для ответа на этот вопрос стоит заметить, что в нашем обычном восприятии наука выступает как то, что несет знания, которые не зависят от интересов и желаний человека, а как бы предписываются ему ее авторитетом. Действительно, какому здравомыслящему человеку взбредет в голову не соглашаться с законами, установленными физикой или химией? Можно, конечно, пытаться построить вечный двигатель, но едва ли мы будем ожидать, что такая затея окажется успешной – ведь она противоречит законам природы.

Совсем иначе обстоят дела в случае с биоэтикой. Безусловно, она никоим образом не претендует на то, чтобы отменить законы природы. Ее интересует другое – то, что те технологии, которые порождают современные биологические и медицинские науки, очень часто отнюдь не диктуют человеку, что ему надлежит делать в той или иной ситуации. Эксперты, представляющие эти науки, могут объяснить ему, как грамотно применить ту или иную технологию, могут квалифицированно провести соответствующее медицинское вмешательство, но вопрос о том, применять ли ее, должен решать сам человек, что называется, простой человек "с улицы".

Биоэтика и призвана помочь ему в решении этого вопроса, помочь сделать самостоятельный выбор. Например, проходить или не проходить генетический тест, если он позволяет обнаружить, что впоследствии, уже в пожилом возрасте, у человека с высокой вероятностью может развиться тяжелый недуг, скажем, болезнь Альцгеймера, который не поддается лечению? Соглашаться ли женщине на диагностику эмбриона, развивающегося в ее утробе, если после установления диагноза у нее может возникнуть необходимость решать вопрос об искусственном прерывании беременности? Стоит ли принимать участие в рискованном биомедицинском исследовании, если есть вероятность того, что оно может принести пользу для собственного здоровья? Надо ли становиться донором почки для своего родственника, если в будущем отсутствие одной почки может оказаться роковым?

Во всех этих случаях человек оказывается перед необходимостью самостоятельно принимать решение, а значит, и брать на себя ответственность за сделанный выбор. Во всех этих случаях речь идет о выборе, последствия которого будут поистине судьбоносными для него самого и для его близких. Именно этой необходимостью принятия столь серьезных решений и объясняется та острота, порой даже ожесточенность дискуссий вокруг биоэтических проблем, которые разгораются в обществе. Естественным же полем для таких дискуссий являются СМИ.

Но биоэтика сталкивается и с ситуациями другого типа. В этом случае различия во взглядах и предлагаемых решениях, которые выявляются в ходе дискуссий, вызываются не тем, что та или иная из участвующих сторон недостаточно отчетливо понимает суть обсуждаемого вопроса, а тем, что люди могут придерживаться разных ценностей, руководствоваться разными интересами, поклоняться разным богам, а потому приемлемое для одного может оказаться недопустимым для другого. Показательным примером в этом отношении может служить показанная некоторое время назад на телеканале РЕН передача "Справедливость", в которой обсуждалась ситуация, приведшая к смерти ребенка, чьи родители являются приверженцами учения иеговистов. Согласно их воззрениям, получение донорской крови является тягчайшим грехом, с которым не может сравниться даже смерть.

Это расхождение в ценностях, которых придерживаются люди, а значит, и в том, какие решения они принимают в критических ситуациях, далеко не всегда выступает, впрочем, как нечто такое, что надо во что бы то ни стало преодолеть. Глубинный смысл такого рода дискуссий состоит в том, что их участники получают возможность высказать, выслушать и продумать аргументы различных сторон и уже на этой основе принять свое собственное осознанное, взвешенное, как говорят в биоэтике – информированное решение.

Очевидно, без участия СМИ широкие круги актуальных и потенциальных пользователей новых биомедицинских технологий не только не смогли бы получить о них хоть какую-то исходную информацию, но и обрести возможности для принятия такого рода информированных и, подчеркнем еще раз, чрезвычайно ответственных решений. Таким образом, союз биоэтики и СМИ необходим для того, чтобы они успешно могли делать общее дело – помогать рядовым гражданам "обживаться" в столь сложном, непонятном, порой пугающем мире новейших биомедицинских технологий.

Достаточно долго общество воспринимало науку в первую очередь как неиссякаемый источник все новых и новых благ – и поражающих воображение открытий, и технических новаций, повышающих производительность труда, обогащающих содержание жизни и т.п. Теперь же, по мере того как темпы научно-технического прогресса становятся все более головокружительными, люди начинают сталкиваться не только с его благами, но и с порождаемыми этим же самым прогрессом негативными последствиями.

Например, когда в 70-е годы ХХ столетия начала бурно развиваться генная инженерия, в ходе широких дискуссий в СМИ стали обсуждаться опасности, к которым может привести распространение в нашей среде обитания генетически модифицированных организмов. Ведь подобные организмы могут наряду с теми полезными свойствами, ради которых они конструируются, проявить и такие черты, которые несут угрозу и человеку, и другим живым организмам.


Рис. 1.2.

В этой связи можно напомнить о событиях, связанных с созданием одного из ключевых методов генной инженерии – рекомбинирования молекул ДНК. Метод позволяет "разрезать" в определенных местах нити ДНК и "вшивать" в места разрезов инородные молекулы ДНК, принадлежащие совсем другим организмам. С появлением такого чрезвычайно перспективного метода манипулирования живыми организмами возникли опасения по поводу того, как будут вести себя эти модифицированные молекулы и организмы, оказавшись в окружающей среде: не начнут ли они истреблять другие формы жизни, не окажутся ли они разносчиками новых опасных вирусов и т.п. Первыми такие опасения стали высказывать сами исследователи, но уже вскоре в обсуждение рисков, связанных с рекомбинантными молекулами ДНК, включилась – разумеется, под воздействием СМИ – и широкая общественность.

В результате исследователи пошли на такой беспрецедентный шаг, как объявление временного моратория на подобного рода эксперименты. По названию городка в штате Калифорния, в котором в 1975 г. проводилась конференция, этот мораторий стал называться Асиломарским. На основании решений, принятых в ходе конференции, были выделены различные с точки зрения потенциального риска группы экспериментов. Для каждой группы были выработаны соответствующие меры безопасности, а от проведения наиболее рискованных экспериментов было решено отказаться до тех пор, пока не будут получены убедительные данные о степени их опасности.

События, связанные с Асиломарским мораторием, не только вызвали острый публичный интерес, но и стали одним из предвестников более активного участия общественности в определении векторов научной политики и перспективных (а значит, пользующихся приоритетом при получении финансовой поддержки) исследовательских областей и направлений. В наши дни эта тенденция особенно отчетливо проявляется в отношении генетически модифицированных продуктов питания и исследований, направленных на создание новых лекарственных препаратов, средств профилактики, диагностики и терапии различных заболеваний. А такое активное участие общественности возможно только там и тогда, где и когда СМИ выполняют свою функцию пространства, обеспечивающего равноправный диалог всех заинтересованных сторон.

Казусы

Казус 1. Смерть с бьющимся сердцем

3 декабря 1967 года южноафриканский хирург Кристиан Барнард первым в мире пересадил сердце от одного человека другому. Он спас жизнь неизлечимому больному, изъяв бьющееся сердце у женщины, мозг которой был необратимо поврежден в результате автомобильной катастрофы.

В оценке этого успеха хирургов общественное мнение раскололось. Одни горячо поддерживали Барнарда, считая его первооткрывателем новых технологий, позволяющих далеко отодвинуть порог смерти для многих пациентов, другие же осуждали хирурга за убийство, поскольку традиционно считалось, что смерть наступает только с необратимым прекращением работы сердца. Забрав бьющееся сердце, он, по мнению критиков, убил тяжело раненую женщину.

Врачи могут достоверно установить факт нарушения жизнедеятельности того или иного органа, к примеру мозга, но ответ на вопрос о том, является ли необратимое повреждение мозга при наличии сердцебиений и дыхания смертью, выходит за рамки врачебной компетенции, требуя сотрудничества с представителями самых разных гуманитарных специальностей. Именно так поступил один из ведущих американских врачей, профессор анестезиологии Генри Бичер (Henry Beecher), организовавший для ответа на возникшую острейшую проблему междисциплинарную рабочую группу при Гарвардской медицинской школе. В 1969 году, после длительных обсуждений и консультаций, эта группа предложила использовать в качестве критерия смерти человека диагноз смерти мозга.

Казус 2. Эпилептик за рулем и врачебная тайна

Врач диагностировал у пациента, работающего шофёром городского автобуса, эпилепсию. Пациент отказывается сообщить о случившемся с ним по месту работы, поскольку знает, что это повлечет отстранение его от рейсов и необходимость переквалификации. Поскольку развитие эпилептического припадка во время рейса может вызвать многочисленные жертвы среди пассажиров, то врач, не сообщив администрации, ставит их жизнь и здоровье под серьёзную угрозу. Спасет жизнь одних людей, но, нарушив врачебную тайну, подорвет к себе доверие других пациентов.

Казус 3. У стоматолога

Очередь у кабинета стоматолога. Мимо, не обращая внимания на ждущих пациентов, проходит главврач и, открыв дверь в кабинет лечащего врача, возмущенно говорит: "Наташа! Почему мало направляешь пациентов в рентгеновский кабинет? Они там сегодня ничего не заработают!" Пациент входит в кабинет. Врач после быстрого осмотра: "Пожалуйста, возьмите направление в рентгеновский кабинет". Пациент – "А может не надо?" Врач – "Давайте, всё-таки сделаем. На всякий случай. Мало ли что …". Как говорится – здоровый пациент – просто недостаточно диагностированный. Вопрос не только в том, что пациент в этой ситуации (а в такой ситуации он оказывается практически всегда на рынке услуг) переплатит, но лишнее рентгеновское облучение (как и любое излишнее медицинское вмешательство) может быть опасным для здоровья.

Творческое задание

Если бы Вы жили в 60-е годы, как бы вы отреагировали на операции по пересадке сердца как журналист (см. кейс 1). Как Вы считаете, может ли медицинское сообщество самостоятельно вырабатывать этические критерии, которые давали бы моральное обоснование подобных операций, и если это невозможно, то почему?

Лекция 1: 1234 || Лекция 2 >